Белокуров О.В. - Зав. кафедрой уголовного права и криминологии Института права и государственной службы Ульяновского государственного университета, к.ю.н., доцент.
Общеизвестно, что единственным источником уголовного права является кодифицированный уголовный закон, принятие и изменение которого относится к полномочиям федеральных органов государственной (законодательной ветви) власти. Решения других органов государственной власти (исполнительной, судебной, законодательной региональной) не могут создавать нормы уголовного права. Перечисленные и другие органы и организации вправе лишь давать толкование уголовно-правовых норм. Однако в правоприменительной деятельности достаточно трудно определить пределы толкования и ту грань, которая отделяет толкование от нормотворчества.
К сожалению, этот вопрос не только теоретический. Он имеет практическое значение. Подмена одного понятия другим приведёт к грубейшим нарушениям законности в следственно-судебной практике. И тем более опасно, когда это происходит на уровне руководящих разъяснений в постановлениях Пленума Верховного Суда.
Проанализируем некоторые из них. В соответствии с п.19 постановления Пленума ВС РСФСР от 22.03.66 N 31 'О судебной практике по делам о грабеже и разбое' действия участника разбойного нападения или грабежа, совершенные по предварительному сговору группой лиц, подлежат квалификации соответственно по ч.2 ст.145, п.'а' ч.2 ст.146 УК РСФСР (п. 'а' ч.2 ст.161 и п. 'а' ч.2 ст.162 УК РФ - О.Б.) независимо от того, что остальные участники преступления в силу ст.10 УК РСФСР (ст.20 и ст.21 УК РФ - О.Б.) или по другим предусмотренным законом основаниям не были привлечены к уголовной ответственности.
Аналогичное разъяснение содержится и в п.9 постановления Пленума ВС РФ от 22.04.92 ? 4 'О судебной практике по делам об изнасиловании'.
Из такого 'толкования' вытекает, что если только один участник группы является субъектом преступления, а остальные лица таковыми не являются в связи с невменяемостью или малолетним возрастом, его действия должны квалифицироваться как совершенные в соучастии.
УК РФ соучастием в преступлении признает умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления.
Невменяемые и малолетние не могут участвовать в совершении преступления, т.к. не признаются субъектами преступления в силу ст.ст.20 и 21 УК РФ. Поведение указанных лиц (в связи с невозможностью ими осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий) для уголовного закона относительно привлечения к уголовной ответственности безразлично, так же как безразлично поведение животных, специальных автоматизированных конструкций (роботов и т.п.).
Очевидно, что использование виновным лицом при грабеже (разбое) или изнасиловании дрессированных животных (собак, обезьян и др.) или роботов-киборгов, несмотря на повышенную опасность такого деяния, не будет квалифицироваться как совершенное в соучастии.
Кроме того, в ч.1 ст.35 УК дается понятие преступления, совершенного группой лиц. Таковым считается преступление, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя: А в соответствии с ч.2 ст.33 УК исполнителем признается лицо, : непосредственно участвовавшее в совершении преступления совместно с другими лицами (соисполнителями).
Из сказанного следует, что Пленум ВС РФ вышел за рамки своих полномочий по распространительному толкованию и фактически создал нормы уголовного права, что не входит в его компетенцию.
Безусловно, названные рекомендации были даны до вступления в силу УК РФ 1996 года применительно к положениям УК РСФСР. Давая рекомендации по делам об убийстве, Пленум изменил свое отношение к групповому посягательству, но только по отношению к убийству. Так, в п. 10 постановления Пленума ВС РФ от 27.01.99 ? 1 'О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)' жестко оговорено: "При квалификации убийства по п."ж" ч.2 ст.105 УК РФ необходимо учитывать содержащееся в ст.35 УК РФ определение понятия преступления, совершенного группой лиц, группой лиц по предварительному сговору и организованной группой лиц". Позиция же Пленума по отношению к групповым изнасилованиям, грабежам и разбоям осталась прежней.
Однако анализ того же постановления Пленума ВС РФ позволяет сделать вывод о том, что высший судебный орган продолжает заниматься нормотворчеством, а не официальным толкованием. Так, в п.14 названного постановления указывается, что по смыслу закона основанием для квалификации действий виновного по п. 'н' ч.2 ст.105 УК является также совершение им ранее преступлений, предусмотренных ст.ст.277, 295, 317, 357 УК РФ.
Между тем, в ч.1 ст.16 УК недвусмысленно определено, что совершение двух или более преступлений, предусмотренных различными статьями настоящего Кодекса, может признаваться неоднократным в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса. Как, например, это имеет место в примечании 3 к ст.158 УК. Комментарий излишен.
К сожалению, Пленум оставил без внимания вопрос о том, как следует квалифицировать действия виновного, который совершает посягательство, предусмотренное ст.277 УК (или 295, 317, 357 УК), и одновременно убивает лицо, не обладающее признаками специального потерпевшего (к примеру, его супруга(у), друга). Например, лицо стреляет в сотрудника правоохранительного органа и его супругу. Следует ли квалифицировать действия виновного, кроме всего прочего и по п. 'а' ч.2 ст.105 УК - убийство двух и более лиц?
По моему мнению, Верховному Суду РФ целесообразней было бы воспользоваться своим правом законодательной инициативы и обратиться в Федеральное Собрание РФ с предложением внести дополнение в виде примечания к ст.105 УК РФ соответствующего содержания.
Иной позиции придерживается профессор Р.Галиакбаров и ряд других ученых. По его мнению, Пленум Верховного Суда РФ подтвердил многолетнюю практику квалификации таких дел, когда за основу решения вопроса берутся не нормы соучастия в преступлении, а объективные признаки исполнения насильственного посягательства несколькими физическими лицами. В процессе совершения такого насильственного посягательства субъект наряду со своими использует дополнительные физические усилия невменяемых или лиц, не достигших возраста уголовной ответственности.
Подобная форма исполнения преступления встречается во всех видах насильственных посягательств. Судебная практика преступления такого вида несколько десятилетий оценивала как групповое изнасилование, групповой разбой и т.п. Именно так квалифицировались действия надлежащего субъекта ответственности.
По мнению Р.Галиакбарова, общественная опасность исполнения насильственного преступления при участии нескольких лиц, когда нести реальную ответственность может лишь один субъект, возрастает за счет способа выполнения посягательства. По своим внешним, объективным характеристикам этот способ является групповым. В процессе реализации насильственного посягательства объективно участвует несколько физических лиц. Следовательно, групповой способ исполнения отражает здесь объективную характеристику совершения насильственного преступления несколькими физическими лицами, когда только один из них обладает признаками субъекта преступления. Данный феномен представляет самостоятельное уголовно-правовое явление. Он обладает индивидуальными признаками. Во-первых, для него характерно стечение в одном преступлении нескольких физических лиц. Во-вторых, юридическими признаками субъекта преступления обладает лишь один из них. В-третьих, надлежащий субъект сам выполняет преступление своими усилиями. В-четвертых, и это важно, он сознательно дополнительно использует в процессе совершения преступления усилия лиц, не подлежащих уголовной ответственности.
Выражение группы, считает Р.Галиакбаров, имеет здесь качественно отличное от соучастия содержание. Группа характеризует внешнюю, объективную сторону, конкретно способ насильственного посягательства. При этом виновный (надлежащий субъект ответственности) сознает, что в процессе совершения насильственного посягательства наряду с его собственными действиями используются физические усилия других лиц, не достигших возраста уголовной ответственности или невменяемых. Он также сознает, что в процессе реализации насилия присоединяющиеся действия таких лиц, дополняя его собственные, существенно облегчают совершение преступления, и желает совершить посягательство именно указанным способом.
Для жертвы изнасилования, когда оно, например, совершается пятью пациентами психиатрической больницы, впоследствии признанными невменяемыми, и санитаром, (субъектом) никогда не возникает вопрос, имеются ли здесь признаки соучастия. Она воспринимает себя как жертву именно группового посягательства. Однако существующие теоретические представления с этим не считаются. По мнению Р.Галиакбарова, сложилась ситуация, когда устоявшиеся юридические постулаты вступили в противоречие с реальной жизнью.
На взгляд Р.Галиакбарова, анализируемое проявление группы в изнасиловании и в других насильственных посягательствах не охватывается правилами соучастия в преступлении. Оно имеет самостоятельное правовое значение, выступая в качестве одного из способов совершения преступления. Общественная опасность здесь возрастает за счет того, что в самой реализации насилия участвует несколько физических лиц.
Однако судебная практика пошла по другому пути. Как уже было сказано выше, практически один и тот же вопрос Пленум Верховного Суда РФ применительно к убийству и изнасилованию решил по-разному. А в п. 9 постановления того же Пленума от 14.02.2000 г. 'О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних' дается четкое разъяснение: 'Необходимо иметь в виду, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (статья 20 УК РФ) или невменяемости (статья 21 УК РФ), не создает соучастия'. В результате судебная практика ныне испытывает серьезные затруднения.
По мнению Р.Галиакбарова, в убийстве, точно так же как и в изнасиловании, когда оно совершается одним субъектом совместно с лицами, не привлекаемыми к ответственности в силу невменяемости, отсутствия надлежащего возраста, также резко возрастает общественная опасность за счет группового способа совершения преступления. Этот рост происходит за счет соединения физических усилий участников, что приводит к большей результативности посягательства. Оно воспринимается потерпевшим и окружающими иначе, нежели выполненное одним лицом. Иногда сам факт такого посягательства полностью парализует волю потерпевшего к сопротивлению.