В российской и зарубежной науке проблемы прав личности (индивида)1 особенно активно разрабатываются в последние пять десятилетий, в том числе после известного совещания глав государств и правительств в Хельсинки в 1975 г. Множество интересных книг написано в России, за рубежом изданы сотни, если не тысячи, крупных исследований по этой проблеме. Тем не менее, нельзя сказать, что все принципиальные, даже теоретические, вопросы решены. Возникают новые "поколения прав человека", в иной трактовке нуждаются прежние принципы. Даже, казалось бы, давно решенный вопрос о "неотчуждаемых" естественных правах человека требует переосмысления: "абсолютные" права при определенных условиях и с применением соответствующих процедур могут быть отчуждены (даже самое неотчуждаемое право на жизнь). Но прежде всего, на наш взгляд, требует уточнений либерально-индивидуалистический (по традициям Запада) подход к правам личности, когда все внимание сосредоточивалось на индивиде, а права определенных общностей (социальных, национальных, политических, складывающихся по другим основаниям, например, женских и молодежных) оставались в тени. Разработка проблемы коллективных прав, начатая в странах тоталитарного социализма еще в 20-х гг. XX в., в демократической традиции конституционного права не получила развития именно из-за своей тоталитаристской направленности. Лишь после Второй мировой войны в западных конституциях стали появляться положения о "правах трудящихся" (Италия, Испания и др.), а затем и положения о некоторых других правах коллективов, рассматриваемые ниже. Это - элементы коллективистского подхода к правам человека в конституционном праве.
Правда, вопрос о правах определенных коллективов рассматривается иногда довольно детально в других отраслях знаний, например, в гражданском праве, но прежде всего с позиций юридического лица. В трудовом праве рассматриваются и права объективно сложившихся (а не специально создаваемых) трудовых коллективов (например, в связи с правом на забастовку), но в ведущей отрасли правовой науки - конституционном праве, которое должно было бы содержать исходные положения, обобщающих исследований нет. Дело ограничивается отдельными замечаниями в учебных пособиях, да и то по конституционному праву зарубежных стран. Между тем в России эта проблема не менее, а, пожалуй, более актуальна, чем во многих других странах. Ее решение напрямую связано с созданием свободного плюралистического общества, которое часто неудачно называют гражданским (гражданин - понятие государственное).
В обществе постоянно возникают и исчезают, существуют и действуют самые разные коллективы, разные общности людей. Среди них - временные коллективы (например, инициативные группы избирателей, выдвигающие кандидата, или политические демонстрации групп населения), постоянные (политические партии и др.), сознательно созданные людьми для защиты своих интересов (например, профсоюзы), или естественно складывающиеся, например, различные социальные группы со своими интересами (крестьянство, интеллигенция и др.), объединения, сочетающие несколько признаков (партийно-государственная номенклатура в странах тоталитарного социализма).
Как известно, российское законодательство об общественных объединениях предусматривает пять их видов. А есть еще религиозные объединения, акционерные общества и др., не относимые к общественным объединениям. У них тоже могут быть коллективные права, хотя и не всегда конституционного характера.
Видимо, не всякий коллектив может стать субъектом тех или иных конституционных прав. Ясно, например, что ими не могут пользоваться объединения, цели и действия которых направлены на насильственное изменение конституционного строя и территориальной целостности РФ, подрыв безопасности государства, разжигание социальной, национальной и религиозной розни (ст. 13 Конституции РФ). В этой же статье указывается на недопустимость создания общественными объединениями вооруженных формирований. Будучи созданы, они являются неконституционными и не обладают какими-либо правами, хотя могут нести ответственность (вспомним, что некоторые формирования такого рода в фашистской Германии были объявлены Нюрнбергским международным трибуналом 1945-1946 гг. преступными организациями). Есть и более поздние примеры этого рода, не относящиеся к военизированным объединениям. В 2000 г. в Болгарии законом была объявлена преступной организацией коммунистическая партия. Нет сомнения также, что, например, такой коллектив, как банда уголовников, не имеет каких-либо конституционных прав, а право на защиту будет использоваться адвокатами в отношении ее отдельных членов, но не в отношении самой преступной организации.
С конституционными правами незаконной организации (точнее, их отсутствием) вопрос, видимо, более или менее ясен, хотя и в данном случае можно оспаривать в суде сам факт признания конкретного объединения незаконным, противоречащим Конституции. Сложнее дело обстоит с некоторыми объединениями, являющимися легальными, но не участвующими в политической деятельности, скажем, с акционерными обществами, товариществами с ограниченной ответственностью и т.п., основная цель которых состоит в извлечении прибыли. Насколько нам известно, в конституциях ни одной страны не рассматриваются, в частности, конституционные права акционерных обществ, в отличие, например, от прав политической партии или группы избирателей, выдвигающих кандидатов в представительные органы или на должность президента республики. Однако это не значит, что, скажем, у общества с ограниченной ответственностью таких прав быть не может. Объединение адвокатов в Бразилии - организация тоже неполитическая, но оно имеет важное конституционное право на подачу жалобы в Федеральный верховный суд на предмет неконституционности федерального закона (ст. 103 Конституции Бразилии 1988 г.). В этой же Конституции указывается на особые права кооперативов старателей, занимающихся добычей золота и драгоценных камней (приоритет при предоставлении концессии и др.). Правда, бразильская Конституция является уникальной по объему конституционного регулирования, в других конституциях этого нет (в индийской, хотя она и обширнее бразильской, рассматриваются в основном традиционные вопросы конституционного регулирования); тем не менее, подобные нормы возможны и в других основных законах. Видимо, не все такие нормы, хотя и содержатся в конституциях, относятся к предмету конституционного права. Практически во всех конституциях фигурирует право на объединение (о нем упомянуто даже в новейших основных законах - низамах, октроированных монархами в Саудовской Аравии, Омане, ОАЭ в 1992 и 1996 гг.), но это - право граждан, а не объединений.
Вместе с тем в современных конституциях уже давно нашли закрепление коллективные права некоторых социальных, национальных (этнических общностей и других коллективов (в том числе временных). К их числу относится прежде всего социальная общность - народ. Еще в Декларации независимости США 1776 г. провозглашалось право народа на смещение правительства, которое, хотя и создано по согласию народа, встало на путь нарушения прав народа и "естественных прав" людей, на сопротивление угнетению. Аналогичные положения содержались в документах французской революции 1789 г. Это, несомненно, коллективное право (оно не принадлежит отдельно взятым индивидам) в марксистско-ленинской концепции толковалось как право народа на революцию (война за независимость американских колоний от британской короны была действительно революцией). В современных условиях сходные положения включены в конституции Германии, Словакии, но им придан индивидуалистический характер: говорится о праве каждого оказывать сопротивление любому (если нельзя использовать другие средства) при посягательствах на демократический строй. Иные формулировки содержатся в конституциях некоторых африканских стран, принятых после свержения тоталитарных режимов (Гвинея, Замбия, Кения, Малави, Экваториальная Гвинея и др.). В них предусматривается использование мирных средств для смещения антинародного правительства, причем слово, переводимое как "смещение", звучит в оригинале более резко (что-то между отменой и ликвидацией), а "правительство" - это на деле более широкий термин, чем просто Совет министров. Это - способ правления, включая, например (а иногда прежде всего), президента. Нужно признать, что в наши дни такие меры прямого народного действия тоже используются. В 2000 г. массовые выступления народа привели к непризнанию переизбрания на должность президента Югославии С. Милошевича и провозглашению президентом лидера оппозиции (тоже кандидата на эту должность) В. Коштуницы. В том же году подобная ситуация имела место в африканской Республике Кот д'Ивуар, правда, в этой стране частично использовались и вооруженные методы. В 2001 г. в результате массовых выступлений вынужден был уйти в отставку и покинуть страну президент Филиппин Дж. Эстрада, заподозренный в коррупции и отказывавшийся предъявить свои личные банковские счета. Есть и другие примеры.
Разумеется, в конституциях содержится только общий принцип. Никогда не закрепляются какие-то процедурные формы для осуществления коллективного права народа, да и вряд ли установление таких процедур в законе возможно. Но определенные ограничения все же иногда существуют: мы уже упоминали о мирном характере народного действия.
В отдельных конституциях есть и другие положения, относящиеся к определенным социальным группам внутри общности "народ", например, упоминавшееся положение некоторых западных конституций об особой защите прав "трудящихся". В основных законах стран тоталитарного социализма провозглашалась иногда ведущая роль рабочего класса (и права, вытекающие из этого). В Китае и сейчас городское население, как коллектив, имеет особое право на преимущественное представительство в избираемых коллегиальных органах государственной власти - собраниях народных представителей (вплоть до парламента - Всекитайского собрания народных представителей) по сравнению с сельским (5:1).